Не успели обжиться, как нас перебросили на границу с Запорожской областью. А буквально через 2 недели, 1 июня, мы официально были включены в состав сил, которые взяли в кольцо Мариуполь.
Розовка, Кременевка, Старый Крым, Сартана, Коминтерново - из 15 блокпостов вокруг Мариуполя 8 занимал наш 23 батальон. Мы и 72-я бригада - везде рядом.
Лето 2014 года было в целом очень спокойным для нас. Шумно было в июне. А потом тишина.
Когда началось основное движение в Мариуполе (июнь 2014) — мы все видели, слышали, наблюдали со стороны. Вмешиваться не могли — не получали приказа.
Но было интересно. Бывало, с ребятами прыгали в машину, брали с собой оружие и гоняли по Мариуполю. У нас были полуцыганские «газельки», и мы на них носились по городу, ничего не боялись. Не в том возрасте, чтобы бояться (смеется — прим.авт).
Как-то в июне заехали в город, смотрим, гаишники повылезали. Мы им: а вы откуда взялись? Вас же месяц тут никто не видел. Посмеялись.
Однажды с добробатовцами зацепились на блокпосту в Старом Крыму. Ну а что? Охраняем позиции, смотрим, какие-то чуваки бородатые приехали. Откуда мы знаем, кто они? Но ничего, потом подружились.
Мы вообще тогда всех вокруг врагами считали, пока не докажешь обратного.
Нам давали точку, мы приезжали, окапывались, и я говорил своим: все вокруг враги. Стреляем во все стороны. Задача — выжить.
Нам давали точку, мы приезжали, окапывались, и я говорил своим: все вокруг враги. Стреляем во все стороны. Задача — выжить.
Связи не было, ничего не было. Мы не знали, кто рядом с нами стоит, и что там происходит. Что делать, с кем держать связь — ничего не понятно. Я приезжал сам знакомиться с гвардейцами, которые были по соседству от наших позиций. Садился на машину — оборванец с автоматом, - и ехал знакомиться. Подъезжаю, на меня смотрят и грубо так: что ты хочешь. Я поясняю, телефонами обменялись, и поехал. Уже есть связь. Уже можно обменяться информацией об обстановке. Это сейчас все такие умные, кучей бумаг заваливают, там ходи, здесь не ходи. А тогда. «Что там у тебя стреляет? А у тебя?» Вот и вся связь.
Каждый стоит на своем маленьком участке и не понимает, что происходит. И решить ничего не может. Все боялись принимать решения тогда. Да и сейчас всё, что касается боевой обстановки, командир сам решать не может. Всё докладывается наверх. У нас пока солдат сержанту, сержант офицеру — ла-ла-ла, пока приказ туда обратно вернулся, раз — Крыма нет. Еще раз туда-обратно — глядишь, и Донбасса нет.
А я часто принимаю решение самостоятельно. На то моя командирская воля — так я говорю. Мне часто отвечают, мол, ты еще за это поплатишься. А почему? Принимаю решения согласно Уставу и отвечать за них буду согласно Уголовному кодексу. Готов? Значит — вот тебе знамя, ты директор. Не согласен? Подвинься, отдай место тем, кто готов.
25 августа, 2014 год
Летом все были на эмоциях. Искали, где нахватать орденов. Мы писали рапорты: хотим штурмовать Донецк. У меня была пара человек, готовых идти со мной. Я служил в Донецке раньше, знал город. Мне было интересно. В то время у нас еще не было ни одной потери.
Врага в лицо мы не видели. Агрессивно настроенных граждан видели, а вооруженного врага — нет.
Первые трупы я увидел 31 августа. Взорвался миноукладчик. Как произошел подрыв, не знаю. Я приехал после взрыва, страшно было. Около 2 тонн мин взорвалось, горит кукурузное поле, ошметки человеческих тел повсюду. Из 14 человек я нашел двоих. Кто-то кричит, все в шоке. Вот тогда меня трепало. Это последний раз. А дальше — нет, спокойно реагировал на трупы.
Но в начале августа мы вообще все были полны оптимизма. Тогда казалось, что еще чуть-чуть, и мы освободим весь восток. И тут начался Иловайск, вошли войска РФ и т.д.
Я помню, мою роту поднимают и бросают вперед. Направление Розы Люксембург, Коминтерново. Задача: держать российские танки.
25 августа мы двинулись на Р. Люксембург. 60 человек развернулись и начали готовить позиции: копаем окопы, готовимся воевать, как учили нас в армии и на полигонах. Но не на войне. Копать никто не хочет. Все такие вялые, ленивые, думают, зачем оно надо. И вдруг российский самолет зашел и сделал круг над нашими позициями. Все сразу лопатами очень активно замахали. Куда лень делась!
А потом разведчики говорят: на вас идут российские «Тигры» (боевые машины — прим.авт.). Мы выскочили. Я автомат беру, заряжаю. А у меня ствол пляшет, адреналин зашкаливает, аж дышать не могу. Они шли на нас, - 4 машины - но потом повернули. В контакт с нами не вступали.
Это было 25-26 августа. А потом к нам пограничники подъезжают и спрашивают: кто вы такие, что тут делаете? Ну мы и отвечаем: 23 батальон пехотный. Танки ждем.
А они нам: да вы что, с ума сошли? Там танковый батальон вошел - 40 танков . Они вас просто перемелят!
А они нам: да вы что, с ума сошли? Там танковый батальон вошел - 40 танков . Они вас просто перемелят! И вскоре после этого нас сняли и отвели к Старому Крыму и Сартане.
Не скажу, что было тихо, «Грады», минометы рядом ложились, но по нам не «приходили». Тем не менее, настроения были панические. Никто не понимал, что происходит. Линии фронта нет. Что слева, что справа — непонятно. Говорили: Иловайск сдали, сейчас и Мариуполь сдадут. Было страшно, никто не хотел воевать, боялись.
Бывало, ложишься спать, просыпаешься, а тебе сержант докладывает: так и так, минус 1, минус 2, минус 5 (это о дезертирах — прим.ред.). Люди уходили по-тихому, чаще ночью.
Во многих батальонах уходили. Кто-то забирал с собой оружие. У нас с оружием не ушел никто. Я когда видел, что бойцы киснуть начинают, ноют, я сразу подходил и говорил им: пацаны, надумаете удирать, так хоть с оружием не уйдите, это же сразу тюрьма.
И в других частях по-разному было. Однажды на Павлополь приезжаю, к тому месту, где сейчас взорванный мост, смотрю, а там противотанковая установка брошенная стоит. Звоню офицеру, говорю, твои тут ПТУР бросили.
Азовцы подобрали брошенную уже нашим батальоном ЗУ. Потом попросили— они вернули. Поблагодарили их за понимание.
Моральное состояние тогдашних батальонов территориальной обороны (БТРО)— ноль. Тут надо объяснить, что есть такое БТРО. Если совсем просто, то это вооружённые формирования по типу отрядов самообороны, состоящие при областных военкоматах, на их обеспечении и предназначенные для охраны и обороны тех или иных объектов в пределах своих областей. Уже позже, после боевого крещения в зоне АТО, батальоны теробороны вошли в состав регулярных бригад ВСУ как мотопехотные батальоны.
5 сентября
4 сентября 2014 года нас, всех командиров подразделений, собрали в аэропорту. Рулил всем теперешний замминистра обороны Павловский. Не берусь судить его действия по причине не совсем полного знания обстановки, да и субординация не позволяет. Просто рассказываю, как дело было.
Уровень высокий был у нашего собрания — комбаты, командиры частей. Какого-то черта и я там оказался, командир роты.
И я слышу, задача насыпается такая, ну нереальная. Батальоном территориальной обороны — ну это нам, пистолетно-рогаточным войскам — пойти и взять штурмом Новоазовск, закрепиться на определенных позициях (мне нарезали северо-восточную часть города). И сутки ждать подхода сил подкрепления — Азова, Нацгвардии.
Схема - Фраза.юа.