Легендарный "Киборг" рассказал, что происходило на позициях ДАПа

Место дислокации 90-го батальона в прифронтовой зоне — город Константиновка на Донетчине. Здесь в день празднования четвертой годовщины создания батальона 36 десантникам вручили ордена и медали. Подполковник в отставке Виталий Баранов (позывной «Биба»), командовавший 90-м отдельным аэромобильным батальоном в течение восьми месяцев 2015 года, рассказал  о том, как нашим войскам удалось вернуть огневой контроль над взлетной полосой Донецкого аэропорта (ДАПа) и важным транспортным узлом после подрыва нового терминала боевиками. А также о том, какую роль сыграл 90-й батальон в отражении вражеской атаки на Марьинку, пишут «Факты».

— Виталий Анатольевич, как вас восприняли «киборги»? Батальон во время обороны Донецкого аэропорта понес огромные потери. И человеческие, и моральные. Пал ДАП, на который 242 дня буквально молилась вся страна…

— Тяжело восприняли. И в этом не было ничего личного. Я принял командование батальоном 22 января 2015 года. Накануне, 19 января, был взорван новый терминал ДАПа. В последние дни обороны там погибли 25 наших воинов, а 21 января 16 бойцов вместе с моим предшественником, комбатом Олегом Кузьминых, попали в плен. Заместитель Кузьминых на следующий день слег в больницу. Бойцы, заступившие на боевую вахту в районе ДАПа, были подавлены. Они во всем винили командиров, армию, правительство. У них на глазах пала считавшаяся неприступной крепость, защитников которой назвали «киборгами». И я начал с того, что выслушал все, что накипело на душе у солдат.

— Мне кажется, это больше похоже на сцену из "Киборгов", к съемкам которой режиссер Ахтем Сеитаблаев привлекал вас в качестве консультанта. Не так ли?

— Да, в фильме показано так, как было в реальности. Каждый боец минут 15—20 высказывал мне свои претензии: командиры нас бросили, правительство — тоже… Я понимал: нужно было дать выплеснуться накопившемуся в людях негативу. И лишь затем объяснять, что мы здесь не только улицу Грушевского защищаем, а всю страну.

Днем я беседовал с бойцами. А по вечерам садился за руль «Урала» и вместе с двумя своими «ежиками» ехал оборудовать позиции. «Ежиками» я называю своих саперов. Я ведь не «киборг» — не десантник. Я кадровый военный инженер-сапер. Мы с «ежиками» готовили окопы, блиндажи. Чтобы построить линию обороны вокруг ДАПа (а я считаю, что ее нужно было строить с самого начала обороны аэропорта), землю приходилось подрывать окопными зарядами. Земля там, как камень, копать ее нереально.

Подрывать — значит, шуметь, привлекать к себе внимание противника, который и так знал, где мы находимся. Чтобы отвлечь внимание боевиков, приходилось постоянно запрашивать поддержку артиллерии. Вот под грохот канонады мы и обустраивали новый укрепрайон вокруг аэропорта. Растягивали линию обороны между «Муравейником» (стратегически важной позицией, находящейся на возвышенности. — Авт.) и метеостанцией ДАПа, чтобы врагу не так легко было преодолеть эту полосу препятствий.

На строительство укреплений мы ездили каждую ночь. Однажды снаряд упал рядом с нашим «Уралом». Пробитый осколком радиатор вытек. Пришлось бросить автомобиль и добираться до своей базы пешком. А это километра три. К счастью, удалось проскочить незамеченными…

За восемь месяцев командования батальоном мне с бойцами удалось обустроить новую линию обороны. Благодаря этому мы защитили важную транспортную развязку, взяли под свой контроль взлетку (взлетную полосу. — Авт.) и «погасили» все беспокоившие нас огневые точки противника.

— И как «погасили»?

— В феврале я проехался по позициям соседних подразделений, которые тоже держали оборону в районе ДАПа, и пригласил всех командиров к себе в гости. На этом рубеже на момент моего пребывания там несли службу пять батальонов: наш, десантный, три пехотных и один танковый. Вот мы, пятеро командиров, собрались за одним столом и сверили свои позиции. Разобрались, кто, где и против кого стоит. Например, против нас стоял батальон боевиков «Восток», а взорванный ДАП держали под огневым контролем батальоны «Сомали» и «Спарта». Мы все это нанесли на карту и подсчитали артиллерию: получилось около 30 единиц.

Я объяснил своим коллегам-командирам, что, объединив усилия, мы сможем постепенно «погасить» все беспокоящие нас огневые точки противника. Для этого должны одновременно дружно открыть огонь из всех имевшихся у каждого подразделения орудий, сосредоточив его на одном квадрате. Так и сделали.

Представляете, когда в один квадрат размером километр на километр за несколько минут прилетело сразу 600 снарядов?! Выстроив линию обороны вокруг ДАПа, мы устроили боевикам настоящий ад. По радиоперехвату я слышал, как «орки» сообщали в свой штаб: «У нас „300-й“, у нас „200-й“, нужна машина».

После этого огонь в нашу сторону они открывать лишний раз не решались. Слышал по радиоперехвату, как командир батальона «Сомали» по кличке "Гиви" командует своим: «Открыть всем огонь!» Боевики стреляют. Но к нам их снаряды не долетают. Рассматриваем ситуацию в оптику и видим, что боевики сидят в окопе, не высовывая головы, и палят в воздух. Потому что знают: как только они ударят в нашу сторону, тут же прилетит «ответка».

* Подполковник Виталий Баранов (позывной «Биба») командовал батальоном в течение восьми месяцев

— После успешных тактических операций боевой дух к бойцам вернулся?

— Да, и не только после этих, — продолжает Виталий Баранов. — Мы решили вернуть в строй четыре единицы бронетехники, которые застряли в болоте на нашей линии обороны. Активные боевые действия никак не давали их оттуда забрать. Это были два танка «Булат», один Т-64 и ИМР — инженерная машина разграждения.

Чтобы вытащить ИМР, которая по весу тяжелее двух танков, да еще была полностью затоплена водой, пришлось задействовать один эвакуационный гусеничный тягач с лебедкой и два танка, которые держали этот тягач. Для прикрытия операции каждый день в районе поселка Спартак работала артиллерия. А мой побратим «Кащей», комбат танкового батальона Дмитрий Кащенко, выполнял «показательные выступления» — катался на танке по полям вокруг ДАПа, отвлекая внимание противника.

Само извлечение техники занимало пару часов, а подготовительные работы — по две-три недели. Мы делали отводы воды, готовили площадку для того, чтобы зацепить увязший транспорт. Бревна к площадке таскали вручную, преодолевая расстояние в три-четыре километра.

У меня на этом направлении работала команда разведчиков. Каждую ночь они уходили на работу, на рассвете возвращались, днем отсыпались, а ночью снова шли к увязшей технике. Только они и я знали, куда они идут и что делают. Лишь по окончании операции я всем объявил, что танк вышел.

В общем, все четыре машины мы вернули в действующую армию.

* Операция по эвакуации ИМР

— Близко боевики подбирались к украинским позициям возле ДАПа?

— Да, за стратегически важные площадки нам приходилось бороться постоянно. К сожалению, 26 февраля 2015 года, отбивая попытку противника, пытавшегося захватить территорию посадки возле метеостанции, погибли трое наших бойцов: Олег Быков, Владимир Гнатюк и Александр Батенко. Они шли на помощь бойцам 11-го батальона, который тогда держал оборону в этой посадке. Свою задачу мои ребята выполнили. Но в окоп, где они затем укрылись, «прилетел» снаряд.

Позиция в этой посадке, где находился «домик рыбака» (так мы называли расположенный там дом), позволяет контролировать объездную дорогу вокруг Донецка.

20 марта 2015 года в бою с вражеской ДРГ за этот же «домик рыбака» погибли командир группы наших снайперов Максим Рыдзанич (позывной «Адам») и солдат Евгений Репин. «Адам» успел сказать мне по рации: «Я ранен». Через несколько минут мне доложили: «Адам» — «двухсотый». Очень больно было видеть погибшим еще несколько часов назад здорового и жизнерадостного отца троих детей. Наш медик сообщил мне, что после ранения Максим прожил не более минуты. То ли споткнувшись, то ли наклонившись, он «поймал» пулю. Она угодила буквально в один миллиметр незащищенного пространства — между бронежилетом и кевларовым воротником, защищавшим шею Максима. Роковое стечение обстоятельств…

Но больше за время моего командования потерь в батальоне не было.

— Линию обороны вокруг Донецкого аэропорта десантники в 2015-м построили, застрявшую под прицелом противника бронетехнику вернули нашей армии. А боевые операции были?

— Мы охраняли занятые рубежи и отрабатывали артиллерией скопление вражеской техники. Координаты получали с помощью беспилотника, а также благодаря моей аналитической группе и донецким партизанам.

У меня была своя «аналитическая» группа — ребята анализировали фотографии боевиков на фоне военной техники, которые те выкладывали в своих пабликах. Потом устанавливали, что это за место, и передавали координаты нашей артиллерии.

Как-то в мае партизаны сообщили нам о том, что в детский лагерь на территории Путиловского леса зашел танковый батальон россиян. Артиллерия всех батальонов, несущих службу в районе аэропорта, со всех сторон дружно ударила в Путиловский лес. В результате четыре танка оккупантов были выведены из строя, шесть подбиты, и со стороны Путиловки выехал «Урал» с «грузом 200». Одну треть батальона мы уничтожили.

Благодаря информации партизан мы помогли нашим отстоять Марьинку и в июне 2015 года.

— Марьинка довольно далеко от ДАПа, километров 15—20.

— Мы остановили вражескую технику, пока она стояла в пределах доступности для нашей артиллерии. Догадывались, что Марьинку как довольно слабое на тот момент место в нашей обороне вдоль линии фронта враг попытается отбить. И резерв, который боевики приготовили для этой цели, заметили партизаны. Они и сообщили нам, что видели две колонны вражеской техники. Одна двигалась по улице Взлетной недалеко от ДАПа. В Путиловском лесу стояла еще одна. Это и был тот второй ударный эшелон, приготовленный оккупантами для нападения на Марьинку, который должен был прийти на помощь штурмовой группе противника, атаковавшей Марьинку в начале июня 2015 года.

Мы догадались об этом. А почему эти колонны были так далеко от Марьинки? Потому что там их не могла достать наша артиллерия, расположенная в районе самой Марьинки. Расчет был на то, что не заподозрим, что эти «гости» движутся не к нам — в ДАП или в Авдеевку. Но мы догадались. И ударили по скоплению российской техники артиллерией, пока они еще не выдвинулись в путь. Утром узнали о попытке прорыва оккупантов на Марьинку. И поняли: если бы не остановили этот второй эшелон подкрепления, который боевики ожидали на Марьинке, враг мог захватить город.

 Ни для кого не секрет, что в армию приходят люди разные, как и в любой коллектив. С какими-то внутренними проблемами приходилось бороться?

— Да, с «аватарами» и мародерами. Если я видел, что боец напивается так, что превращается в человекообразное существо, то отправлял его, извините, до трех суток «на подвал», — говорит Виталий Баранов. — Был у меня в селе Водяном подвал, который закрывался так плотно, что ни единый лучик света туда не проникал. Я давал штрафнику одну банку консервов и полтора литра воды — и ни ложечки, ни вилочки, ни бумажечки. Как хочешь, так и выживай. И трое суток его не выпускал. В ДАП он, конечно, уже не ехал, а смотреть в глаза товарищу, которого должен был сменить, ему при этом приходилось. Помогало. А завзятых алкашей возвращал в тыл.

Мародерам я объяснял, что каждая вещь имеет свою энергетику. Хозяева этих вещей вернутся в свои дома и проклянут вас.

Себе с войны не привез ничего — не хочу, чтобы какая-то вещь напоминала о войне. Только вот двух дворняжек, которые к нам прибились, вынужден был привезти домой. До них я уже и так десять душ бесхозных собак пристроил. Этих пришлось забирать себе. Теперь у меня во дворе четыре собаки.

* С передовой Виталий Баранов привез домой двух дворняжек, прибившихся к бойцам

— Так совпало, что в сентябре 2015-го 90-й батальон отметил первую годовщину своего создания и в этом же месяце вы демобилизовались, прослужив в АТО ровно год. Почему не остались?

— Я кадровый офицер, ушел из армии на пенсию в 2004-м. Не хотел видеть, как разрушают Вооруженные Силы Украины. Армии в то время в стране уже толком не было. А спустя десять лет, в 2014-м, будучи 48-летним, снова вернулся в армию. Потому что нужно было кому-то защищать страну, обучать бойцов. Хотя в военкомате мне сказали, что саперы на фронте не требуются! Еле-еле нашли мне применение. Пришел я с надеждой на то, что раз уж Украине пришлось воевать, то в армии все изменится к лучшему. Но не увидел больших перемен, возможно, не дождался.

— А откуда у вас такой позывной?

— Позывной у меня родом из детства. Биба — фамилия моего любимого игрока команды киевского «Динамо». Андрей Биба — легендарный полузащитник. Я тоже был полузащитником в сборной школы по футболу. И одноклассники окрестили меня «Бибой».