Донецкий след и золото батьки Махно

Исторических личностей, побывавших в разное время в Донецке, не так много, чтобы ими разбрасываться.  Одна из них - легендарный батька Махно.

О том, что Махно имел прямой контакт с Юзовкой, написано немало. Любят говорить также о «кладе Махно», спрятанном то ли на Ларинке, то ли на Линиях. Однако конкретики в этих разговорах – мизер. Донецкий краевед Евгений Ясенов, специально для 62.ua, провел иследование, решив навести хотя бы приблизительную ясность в обоих вопросах, изучив несколько фундаментальных монографий о Несторе Иванович и пару популярных трудов.

Немного хронологии

Итак, смотрим хронику событий Гражданской войны. Внимательно ищем там Юзовку. И находим без труда. Наш городок столько раз переходил из рук в руки, что просто в глазах от него рябит в этой хронике. И наиболее бурный период – удивительный 1919 год, к которому относится пик славы и дела Махно.

Махновские войска (которые тогда входили в Южный фронт РККА как бригада Заднепровской дивизии 1-й Украинской армии) были в Юзовке несколько дней в начале апреля. Потом сражались в окрестностях города (например, на Рутченково) в конце месяца. С 3 по 5 мая махновцы – опять в городе, чтобы оставить его дивизии Шкуро. После большого перерыва и ссоры с большевиками, батька на несколько дней овладевает городом в середине октября.

Дальше было меньше. В ноябре 1920 года махновцы заключили очередной союз с большевиками и опять появились в Юзовском районе. В начале декабря они – уже в ссоре с РККА, под ударами которой оставляют наши края. Зимой 1921 года группа под командованием Москалевского (по кличке «Золотой зуб») посланы батькой сюда, чтобы найти опору анархическому движению и сплотить антибольшевистский элемент. Ничего из этого не вышло. Наконец, последнее донбасское появление махновцев, которых уже травили, как зверье – в июле 1921 года. Тогда группа во главе с самим батькой, не сумев никак зацепиться за Юзовку, отошла от города – и покинула его навсегда.

При этом, не удалось обнаружить никаких четких свидетельств о том, что Нестор Иванович лично был в Юзовке. Самое надежное – это эпизод из фильма «Семь жизней Нестора Махно», где батька принимает доклад на захваченной станции Юзово (декорации которой срисованы, кажется, с проекта вокзала города Риека). Внимательно перечитывая первоисточники (в первую очередь – заметки Виктора Белаша, начальника штаба Махно, оставившего наиболее подробную хронику тех событий), мы видим, что батька постоянно барражирует по линии фронта – но ни разу не видим его непосредственно в Юзовке. При этом, этот район имел грандиозное значение для всех воюющих сторон.

Поэтому мы можем лишь предположить (хотя и с большой долей уверенности), что Нестор Иванович Юзовку таки посетил. Хотя бы однажды. И памятника в районе нового вокзала, в принципе, достоин. Небольшого.

Кстати, об отношении Махно к Донбассу. Согласно идеологу движения Петру Аршинову, у батьки была мечта, что со временем, когда революционные идеи вызовут повсеместные победы трудящихся, его вольная советская республика окажется частью единого коммунистического пространства, в котором будет полное изобилие: хлопок Малой Азии, нефть Баку – и, конечно, уголь и металл Донбасса. Не то, чтобы Махно надеялся все это завоевать. Но он рассчитывал, что дружественные революции создадут кольцо дружественных государств, в которых его республика будет благоденствовать, пользуясь ресурсами остальных и давая им свои – сельскохозяйственные – ресурсы.

Но это так, между прочим. А теперь, чтобы ощутить пульс событий 1919 года, обратимся к первоисточникам.

Первоисточники

Запустим их в хронологическом порядке.

Что собой представляли люди, в течение весны 1919 года три или даже четыре раза становившиеся хозяевами Юзовки? В секретном отчете №3 Высшей Военной Инспекции Рабоче-Крестьянской Красной Армии от 1 апреля 1917 года о махновском войске говорилось: «Настроение частей революционное, боевое, бодрое. Сильные духом, они маленькими отрядами победоносно двигаются под огнем противника вперед. Деклассированного элемента в бригаде много. Сильно развит антисемитизм. Сам «Батько» в каждом «жиде» даже красноармейце видит «шпиона», что разнуздывает массу. Мародерство в части сильно. Хотя жалование не выдается, у штаба и красноармейцев денег вдоволь от контрибуций и расправы со «шпионами» и «буржуями», часто без суда и следствия. Пьянство и дебош процветает, все равняются по «Батьке» и штабу». Понятно, что без сгущения красок тут не обошлось, и все же, думается, у юзовских евреев были проблемы во время махновских приливов!

Ну, а что творилось с рядовым населением города? 15 апреля 1919 председатель Совнаркома Украины Христиан Раковский писал об этом: «В Донецком бассейне идет бунт рабочих и мы не знаем, что делать, откуда загрести несколько вагонов хлеба, чтобы утолить их голод». Командующий второй Украинской армии А. Скачко рисует такую картину апреля 1919: «Каждый лишний день толчея в Донбассе, толчея, продолжающаяся три месяца, непоправимо разрушает угольную промышленность. Дело обстояло лучше, когда мы не вторгались в Донбасс. Рабочие стонали там под игом белогвардейцев, но работали и поддерживали шахты. Теперь мы наскочили на Юзовский район, не удержались и отскочили, и вместе с нами, боясь репрессий врага, ушли из Юзовского района 40 тыс. рабочих. Шахты брошены, а брошенная шахта в неделю разрушается так, что ее нельзя потом восстановить месяцами».

Каким было отношение юзовских рабочих к Махно – вопрос сложный. Член Реввоенсовета Южного фронта Григорий Сокольников 20 апреля отправил Ленину телеграмму, в которой написал много чего, и в частности – вот что: «Юзовские рабочие стонут, негодуют от грабежа махновских банд». Цитируя это, Виктор Белаш искренне возмущается и оппонирует: «Наоборот, юзовские рабочие и их семьи, как беженцы, были устроены на проживание и накормлены махновцами». В общем, этот вопрос лучше оставить открытым.

Идем дальше. Прошел месяц – но ничего, в сущности, не изменилось. Белаш в середине мая печально констатирует: «Станция Розовка, Зачатьевка и Хлебодаровка были заполнены беженцами из г.Юзово, переходившего из рук в руки. Эти несчастные ютились, где только можно было: в залах вокзалов, на перроне, насыпи, в посадках. Ранее нам удавалось в немецких колониях организовать столовые и беженские комитеты, которые снабжались продовольствием от боеучастка. В течение двух месяцев немцы-колонисты кормили десятки тысяч женщин, детей и стариков, шахтеров из Юзово и окрестностей. Но в последнее время стало невмоготу и немцам, которым, что называется, объели уши. Я отдал распоряжение станционным комендантам отправлять беженцев дальше в тыл, чтобы разгрузить прифронтовую полосу. Они не уходили и, продолжая сидеть, ожидали, когда мы отобьем Юзово, чтобы вернуться домой. Красные полки 13-й армии, особенно 13-й полк, изнуренные боями, а главным образом, отсутствием продовольствия и патронов, в панике из Рутченково-Юзово бежали на наш участок в надежде укрыться от деникинцев. Так было раньше, три раза, так стало и в четвертый».

Тот же автор, через несколько дней: «Используя почти двойное превосходство в силах и наличие крупных кавалерийских соединений свежих войск, действуя по флангам и в стыках наших войск, используя развитую железнодорожную сеть Донбасса, бронепоезда, танки, тяжелую артиллерию, броневики, самолеты, противник развивал наступление по всему фронту. Особенно он напирал на Юзовский участок».

В общем, под натиском танков и самолетов, тачанки Махно отступили. Но вернулись осенью. Какую картину увидел Белаш в октябрьской Юзовке? По его словам, город жил «без политической власти, в хаосе военного абсолютизма и бандитизма, быстро развивавшегося на почве экономического кризиса и разжигаемого уголовным элементом, выпущенным из тюрем». В общем, как видим, Махно приходилось все время иметь дело с Юзовкой в состоянии полураспада. И мог ли он что-то с этим поделать? Мог ли избежать ситуации, при которой каждое его появление с этим полураспадом ассоциировалось?

Ну и, наконец, агония. Ноябрь 1920 года. Петр Аршинов, «История махновского движения»: «Гению Махно было предъявлено величайшее испытание. Казалось совершенно невозможным выйти из той массы войск, которая со всех сторон вцепилась в группу повстанцев. Три тысячи бойцов-революционеров были окружены войском в 150.000 человек. Махно ни на минуту не потерял мужества и вступил в героическое единоборство с этими войсками. Окруженный со всех сторон красными дивизиями, он, как сказочный герой, шел, отбиваясь направо, налево, вперед и назад. Разбив несколько красноармейских групп и взяв в плен свыше 20.000 красноармейцев, Махно пошел было на восток, к Юзовке, где, как его предупредили юзовские рабочие, ему был устроен сплошной военный заслон, но вдруг круто повернул на запад и пошел фантастическими, ему одному ведомыми путями. Сторонясь дорог, армия сотни верст двигалась по снежным полям, руководимая каким-то изумительным способом и умением ориентироваться в снежной пустыне». Насчет «сказочного героя» - сказано, конечно, сильно, и сказано обожателем, учтем это для объективности.

Дела у Махно шли все хуже, но у него не было другого выхода, как постоянно огрызаться, и он то и дело появлялся в Юзовском районе. «Красная газета» писала в феврале 1921: ««...Бандиты в значительном числе под предводительством батьки Махно появились у нас в губернии в начале февраля — 2 000 конных (в том числе пулеметный полк), 3-х дюймовые орудия. Имея целью пополнения своих разбитых рядов кулацким элементом, Махно направился по излюбленным местам: появившись в северовосточной части Старобельского уезда, прошел по восточной части, вышел на Донецк, затем, минуя Лиман, вышел на переездную, а оттуда по северной части Гришинского уезда направился в Гуляй-Поле. Частями Красной Армии было нанесено Махно, несколько ударов в Старобельском уезде, в Лисичанском р-не и на границе с Изюмским уездом... Среди махновцев громадное количество раненых, которых Махно таскает за собой, и это усугубляет общее состояние разложения его банд...»

Наконец, последний удар. Июль 1921 года. Отрывок из книги Василия Голованова «Нестор Махно»: «Броневики в буквальном смысле слова загнали махновцев. Неделю без передышки 7 бронеавтомобилей, два грузовика с красноармейцами и две мотоциклетки, на которых гоняли разведчики, преследовали остатки банды. Уйти в район Гуляй-Поля Махно так и не удалось: его погнали по-над Юзовкой к верхнедонским степям, снова вытесняя в Россию. Погоня длилась до тех пор, пока партизаны не были совершенно измотаны и сломлены морально».

И Махно исчез из Донбасса. Но его золото здесь осталось.

Золото Махно

Эта тема вызывает много скептических улыбок у тех, кого принято называть «серьезными специалистами». Между тем, есть люди, глубоко убежденные в том, что тема сокровищ Махно – никакая не фантастика. И, наверное, самый убежденный из них – Александр Скрипник, полковник Службы внешней разведки Украины, автор книги «За золотом Нестора Махно». С одной стороны, это художественный роман, с другой, как утверждает Скрипник, в его основе – секретные документы советской контрразведки.

Аргументация Скрипника такова. Известно, что румынскую границу Махно пересек, не имея при себе никаких серьезных матценностей. При этом, касса его армии была громадна. Источники золота батьки – захват Екатеринослава и Мариуполя, и в еще большей степени – захват в Синельниково двух обозов с деньгами и ценностями Добровольческой армии Деникина. Но главное - это огромный фонд атамана Григорьева, изъятый тем из Одесского госбанка (124 килограмма золота в слитках, 238 пудов серебра и почти полтора миллиона рублей монетами царской чеканки) и присвоенный батькой после того, как он Григорьева, так сказать, «уконтрапупил».

Куда же это все делось? Опираясь на документы, Скрипник утверждает: меньшая часть была роздана по хуторам и весям на хранение сочувствующему населению, а основная часть - зарыта в нескольких местах, известных только самым доверенным лицам батьки. Одно из таких мест представляет собой сейчас дно Каховского моря, и извлечь оттуда что-либо уже нереально. Вообще, дело о золоте Махно в органах СССР было окончательно закрыто в конце 50-х годов.

О Юзовке Скрипник в своей книге упоминает несколько раз. Туда в начале 20-х регулярно наведывался сподвижник батьки Пантелеймон Каретников, оставшийся в Гуляй-Поле и после разгрома 1921 года. В Юзовке у Каретникова имелись торговые дела. Но, поскольку он между делом занялся системным сбором ценностей, оставленных Махно, можно предположить, что и в Юзовке его интересовали такие вещи.

Но были ли в Юзовке сочувствующие батьке люди, принявшие на хранение часть его фонда? Тут нам опереться не на что, кроме как на свидетельства одного старого еврея. Его зовут Илья Ильич, его предки жили в Юзовке с конца XIX века на 10-й линии недалеко от семьи Задовых, отпрыск которой Лев, как известно, был одним из ключевых людей в махновском движении. По воспоминаниям предков Ильи Ильича (понятно, что в семье этот рассказ передается из поколения в поколение), однажды в студеную зимнюю пору на подворье соседей появились несколько осторожных мужчин с чемоданом. Сегодня такие чемоданы и чемоданы на колесах недорого интеренет магазин предлагаею приобрести со скидками. Этот чемодан они оставили на хранение у соседей. Куда он делся, Илья Ильич не знает, но то, что чемодан был «посылкой от Левы» - об этом говорила вся округа.

В Юзовке были уверены, что золото батьки здесь где-то есть. Любители приключений искали их в 20-е и 30-е годы в разных местах города. Нашел ли кто-то что-то – история умалчивает, а народная молва тоже. Так что, на данный момент, единственная ценность, которая осталась от Махно в нашем городе – это имеющиеся у коллекционеров кредитные билеты, выпущенные самим батькой.

На них напечатано: «Обеспечивается головой того, кто отказывается их принимать»...